Бальмонт-лирик - Страница 10

К оглавлению

И я не Змей уродливо-больной,
Я Люцифер небесно-изумрудный.

Или с красивым хиазмом:

Воздушно-белые недвижны облака,
Зеркально-царственна холодная река.

Параллельные:

Их каждый взгляд рассчитанно-правдив,
Их каждый шаг правдоподобно-меток.

Оксюморные:

В роще шелест, шорох, свист,
Отдаленно-приближенный…

Вольно-слитные сердца…

Перепевные:

Радостно-расширенные реки.

Лирические красочные:

В грозовых облаках
Фиолетовых, аспидно-синих.

Лирические отвлеченные:

Призраком воздушно-онемелым…

Сирено-гибельных видений…

Смерть медлительно-обманная…

(Я) мучительно-внимательный…

Отвратительно-знакомые щекотания у рта…

Мы с тобою весь мир победим:
Он проснется чарующе-нашим.

Интересны сложные сочетания, которые кажутся еще воздушнее обычных.

Лиловато-желто-розовый пожар.

Все было серно-иссиня-желто…

Деревья так сумрачно-странно-безмолвны.

Есть пример разошедшегося сложного сочетания.

Скептически произрастанья мрака,
Шпионски выжидательны они.

Отрицательность и лишенность в словах Бальмонта очень часты.

Вот конец одной пьесы:

Непрерываемо дрожание струны,
Ненарушаема воздушность тишины,
Неисчерпаемо влияние Луны.

«Безъ» и «без» — в одном сонете повторяются 15 раз; этот же пред лог в слитном виде (II, 127) придает особо меланхолический колорит пьесе «Безглагольность» (см. выше).

Большая зыбкость прилагательного, а отсюда и его большая символичность, так как прилагательное не навязывает нашему уму сковывающей существенности, делает прилагательное едва ли не самым любимым словом Бальмонта. Есть у него пьеса «Закатные цветы» (II, 105), где скученность прилагательных красиво символизирует воздушную навислость слоисто-розовых облаков.

Поэзия Бальмонта чужда развитых, картинно-обобщающих сравнений Гомера и Пушкина.

Его сравнения символичны — они как бы внедрены в самое выражение.

Вот пример:

И так же, как стебель зеленый блистательной лилии,
Меняясь в холодном забвенье, легенды веков,—
В моих песнопеньях, — уставши тянуться в бессилии,—
Раскрылись, как чаши свободно-живущих цветков.

Звуковая символика Бальмонта никогда не переходит в напряженность и не мутит прозрачности его поэзии.

Вот несколько примеров звуковой символики.

Символизируется застылость:

Как стынет скованно вон та сосна и та.

дыхание:

Дымно дышат чары царственной луны…

шуршанье:

О как грустно шепчут камыши без счета;
Шелестящими, шуршащими стеблями говорят.

озлобленность:

Я спал, как зимний холод,
Змеиным сном, злорадным.

Есть у Бальмонта две звуко-символические пьесы.

В шуме ш-с.

В роще шелест, шорох, свист

………………………

Смутно шепчутся вершины
И березы и осины.
С измененной высоты
Сонно падают листы.

В сонорности л.

С лодки скользнуло весло.
Ласково млеет прохлада.
«Милый! Мой милый!»— Светло,
Сладко от беглого взгляда.

Лебедь уплыл в полумглу,
Вдаль под Луною белея.
Ластятся волны к веслу,
Ластится к влаге лилея.

Слухом невольно ловлю…
Лепет зеркального лона.
«Милый! Мой милый! Люблю!»—
Полночь глядит с небосклона.

Вот несколько примеров перепевности:

Так созвучно, созвонно.

Узорно-играющий, тающий свет —

Тайное слышащих, дышащих строк.

Радостно-расширенные реки.

цветок,
отданный огненным пчелам.

Бальмонт любит в синтаксисе отрывистую речь, как вообще в поэзии он любит переплески и измены.

Счастливый путь. Прозрачна даль.
Закатный час еще далек.
Быть может, близок. Нам не жаль.
Горит и запад и восток.

Или:

Назавтра бой. Поспешен бег минут.
Все спят. Все спит. И пусть. Я — верный — тут.
До завтра сном беспечно усладитесь.
Но чу! Во тьме—чуть слышные шаги.
Их тысячи. Все ближе. А! Враги!
Товарищи! Товарищи! Проснитесь!

Возьмите еще «Русалку», сплошь написанную короткими предложениями (II, 286), или во II томе пьесы на с. 32, 51, 151, 152.

Выделенью коротких предложении соответствует у Бальмонта красивое выделение односложных слов в арсисе (пьесы: «Придорожные травы», «Отчего мне так душно?» — час, миг, шаг).

У Бальмонта довольно часты во фразе строения слов или речений с разными оттенками:

С радостным:

И утро вырастало для нас, для нес, для нас.

Меланхолическим: